В эти дни вся страна отмечает столетие ВЛКСМ. Замечательная, нужная, массовая и незаменимая молодежная организация. Незаменимая, потому что альтернативы ей не создано до сих пор. Ленинский комсомол объединял миллионы людей. Многие из ныне живущих в совершенно другой России с теплотой вспоминают те годы. Отнюдь не потому, что это была их молодость, как может показаться скептикам. Это был прекрасный союз советской молодежи, у которой была общая идея, желания, Родина. Все то, чего, к сожалению, сегодня так не хватает нашему подрастающему поколению. Комсомольцы покоряли недосягаемые вершины. Много славных подвигов в истории ВЛКСМ — первые пятилетки, героизм на фронтах Великой Отечественной войны, освоение целинных земель и космоса, строительство Байкало-Амурской магистрали (БАМ) — всего не перечесть. Наш сегодняшний праздничный материал — рассказ о том удивительном поколении, которое могло сорваться с насиженных мест, если их позвала Родина.
Валерия Васильевича Симонова в нашем городе знают многие. Ветеран педагогического труда, он много лет проработал в школе №7, человек прямолинейный, со своей позицией. Но в его биографии есть страница, о которой знают не все. В молодые годы он был одним из строителей БАМа. Своими воспоминаниями В.В. Симонов поделился с читателями «ЦГ».
— В апреле 1974 года БАМ был объявлен Всесоюзной ударной комсомольской стройкой, и тысячи молодых людей устремились туда. Я к тому времени закончил институт, был женат и работал вторым секретарем в Слободском горкоме комсомола. В ту пору многим выпускникам ВУЗов, отслужившим срочную службу в армии, присваивалось звание лейтенанта. В их числе оказался и я. В один прекрасный день нас вызвали в областной военкомат и предложили службу в войсках, в том числе на БАМе. Я решил ехать. В 1975 году на строительство магистрали были переброшены два корпуса железнодорожных войск. Их задачей было строительство восточного участка. От Тынды на восток шел наш корпус, от Комсомольска-на-Амуре навстречу нам — второй. Каждое подразделение по 10 000 человек.
— Как объяснить современной молодежи — зачем? Это было престижно?
— Мы такого слова не знали. Это было интересно. В то время стройка гремела, о ней говорили, писали, показывали по ТВ. Появилась возможность быть причастным к чему-то большому, важному. Прежние поколения комсомольцев воевали, поднимали страну, а нам выпал БАМ. Значит, надо туда ехать.
— Вы были женаты, как отнеслась к Вашему решению семья?
— Я уехал на БАМ в августе 1976 года один, жена с пятилетним сыном приехали ко мне на второй год службы. Вместе мы прожили там еще один год. Жена отнеслась с пониманием. Не было никаких скандалов и противоречий. И никогда не было сожаления, что пришлось жить в таких условиях. Было интересно.
— Что делали на стройке, как встретил Вас БАМ? Разочарования от увиденного не было?
— Добирался на поезде до станции «Большой Невер». Край вечной мерзлоты очень красив: леса, сопки, реки. Из поезда вышел в костюме, с комсомольским значком на лацкане пиджака, а дальше 170 км в автобусе по щебеночной дороге до города Тында. Прибыл в штаб корпуса и был назначен проходить службу в отдельный батальон, в путевую роту на должность замполита, а через месяц был избран секретарем комсомольской организации батальона. Базировались мы на станции «Дипкун». Наш батальон был первопроходцем, до нас в тайге ступала лишь нога изыскателей. Мы вырубали просеки, взрывали сопки для дальнейшей прокладки железнодорожных путей, строили автодорогу, по которой в дальнейшем подвозили все необходимое для магистрали.
Применялись интересные технологии строительства как железнодорожных путей, автодорог, так и мостов. Этого требовала вечная мерзлота. При строительстве, за исключением металлоконструкций, использовались местные материалы. Так, из лиственницы, которую заготавливали прямо на месте, возводились опоры автомобильных мостов в виде многометровых клеток. Полости засыпались местным щебнем. Посмотрел недавно в Интернете — наши временные мосты стоят и служат до сих пор.
Местность скалистая, но при этом болотистая. Часты так называемые мари. Чтобы дорога в дальнейшем не разрушалась, укладывали дренажные трубы, каждая — настоящее инженерное сооружение. Обеспеченность техникой была высокая. В нашем распоряжении было все необходимое. Сметная стоимость строительства была свыше 4 млрд. рублей. Огромные по тем временам деньги. За рубежом закупалась лучшая техника. Несмотря на высокую техническую оснащенность, нередко использовали лом, кирку и двуручную пилу. Не потому, что другого инструмента не было, иначе было нельзя. Скажем, площадку для будущей опоры железнодорожного моста в скальной породе готовили руками, потому что применять взрывчатку было нельзя. Она создавала расколы в породе и трещины в мерзлом грунте, которые в дальнейшем могли привести к протайке грунта и обрушению сооружения. Поэтому в таких случаях использовался ручной инструмент. А тем, кто снисходительно улыбнулся при упоминании двуручной «Дружбы», скажу: попробуйте при температуре воздуха минус 40-50 градусов вести работу «Штилями» и «Хускварнами», которых в то время, кстати, и не было.
Нужно отметить, что стройка не была кустарщиной или самодеятельностью. Во всем был научный серьезный подход. Офицерский состав батальона был, в основном, не старше тридцати лет. Но это были очень грамотные инженеры и командиры, выпускники высших военно-инженерных и гражданских училищ и институтов страны. Производство работ велось в соответствии с проектной документацией и контролем качества. Мерзлота ошибок не прощает.
В нашем подразделении, да и не только, был сформирован и существовал особый дух взаимоотношений. Например, мы обращались друг другу на вы и по имени-отчеству. Уважительно относились к солдатам, и те отвечали взаимностью.
Армейская среда накладывала свой отпечаток — мы не просто строили магистраль, а выполняли боевую задачу. На учениях звучала команда «В бой!», и подразделение должно было в установленный норматив выполнить поставленную задачу. Все работали слаженно, каждый знал свое дело и место. Армейский подход имеет свою особенность. Скажем, то, за что гражданский инженер получил бы взыскание, в армии называлось доблестью и отвагой. Например, помню, прокладывали трубу под будущей железнодорожной насыпью. Стрелы крана не хватало, выдвинуть машину вперед к краю обрыва — чревато ее обрушением. Командир принимает решение — подстраховать кран, придавив его бульдозером, и дело было сделано. Главное — выполнить поставленную задачу, проявив армейскую смекалку.
Правда, бравада могла и подвести. Однажды не на шутку испугался. Как-то вдвоем с водителем на ЗИЛ-131 мы повезли подразделениям снабжение. Весной горные реки сильны и коварны. Видим, что специально установленная мерка в русле показывает уровень воды в реке, допустимый для преодоления ее бродом на этой машине. Форсируем. Но в какой-то момент колесо вездехода срывается в яму. Автомобиль проваливается и глохнет. Сильным течением горной реки нас сносит вниз. Чудом выбираемся, спасаемся на кабине, затем на крыше фургона. Вода ледяная, течение сильное, машина подрагивает, до берега неблизко. На наше счастье, вблизи оказался гусеничный трактор. Пришлось нырять в ледяную воду, цеплять трос за фаркоп. Вытащили. Спасен солдат. О себе уже не думал, целой осталась и машина.
— Что входило в Ваши служебные обязанности политрука?
— Те, кто служил в армии, знают. В том числе занимался комсомольской работой: принимал в ряды ВЛКСМ новых бойцов, организовывал различные мероприятия, поднимал боевой дух и вел мобилизацию личного состава.
— Каким был быт, в том числе у женщин и детей?
— Чтобы говорить о быте, нужно понимать климатические особенности зоны вечной мерзлоты. Климат там сухой, поэтому морозы переносятся легче, чем у нас. В минус 30 градусов по Цельсию (а это считалось оттепелью) улица оживала, дети гуляли, мамы выходили с колясками, и никто не болел. Солдаты выходили на выполнение работ, пока столбик термометра не опускался ниже отметки 45 градусов. И такое бывало. Нередко красная жидкость спиртового термометра вся уходила в шарик-колбу, а это больше 50 градусов мороза. Была у нас баня. Мы считали ее очень хорошей, но под деревянными трапиками в моечном отделении не таял лед. Зимой лишь несколько дней выдавались пасмурными, чаще светило солнце. Летом погода тоже стабильная — жаркая. Гнуса практически не было, он концентрировался в поймах рек.
До 1977 года солдаты жили в палатках на 20 человек, у входа стояла буржуйка. Потом солдат переселили в казармы. Для офицеров начали строить дома, но подавляющее большинство продолжало жить еще много лет в вагончиках. Семейным предоставлялся отдельный вагончик с удобствами во дворе. Несемейные жили в вагончиках-общежитиях по три-четыре человека, спали на двухъярусных кроватях. Вот как было обставлено, например, мое жилище: кровать, стул, крохотный кухонный столик, полка для книг, маленькая печь. Вечером нагоняли температуру до 40-45 градусов, а утром оставленная в чайнике вода промерзала на 5-6 сантиметров. «Изобилие» площадей приводило к тому, что после службы я не знал, куда спрятать от сына пистолет. И все так жили, никто не ныл. Я ни разу не слышал жалоб даже от женщин.
Норма питания был усиленная. Солдатам давали больше хлеба и масла, у офицеров был доппаек. Моего продуктового довольствия нам хватало с женой и ребенком. Регулярно выдавали зарплату. Вот только тратить ее там было некуда. Вода развозилась по местам размещения в твердом виде. На самосвале привозили лед, который потом нужно было растопить. Реки промерзали до дна. И только с 1977 года воду привозили в жидком состоянии. Замечательная природа, неописуемая красота. Кстати, в тех местах снимался фильм «Пропавшая экспедиция».
Запомнились каменные реки, русла заполнены большими и маленькими каменными шарами, под ними журчит вода. Обилие грибов, ни одного червивого, бордовые от брусники сопки, разбросанные ковры голубики. В реках — хариус.
Дело не в бытовых условиях. У нас была очень хорошая, дружная атмосфера. Мы понимали, что делаем большое, нужное для страны дело, пишем ее историю. Нам выпала уникальная возможность быть на передовой. БАМ — магистраль стратегическая, что бы там сейчас ни говорили. Она дала развитие территориям Дальнего востока. Она — наш запасной железнодорожный путь в случае внешней агрессии. Много лет после службы поддерживал связь с сослуживцами. Мы всегда вспоминали стройку добрым словом. Потом я работал в других разных коллективах, но наш армейский считаю одним из лучших в своей жизни. Если бы жизнь можно было прожить заново, я бы обязательно снова поехал на БАМ.
— Несколько десятков лет назад по всей стране была такая традиция — закладывать капсулы времени для комсомольцев ХХI века. Если бы сейчас мы с Вами закладывали такую капсулу, чтобы Вы написали молодежи ХХII века?
— В сентябре я побывал в г. Керчь. Этот город-герой родил известного пионера-героя Володю Дубинина, который погиб, защищая свою Родину от врага. Этот же город родил печально известного Владислава Рослякова. В жизни первого была молодежная организация, в судьбе второго, увы, нет. И какой противоположный результат. Сегодня очень много говорят, что государство и общество должны, наконец-то, заняться воспитанием молодежи. В наше время это был ВЛКСМ. В какой форме будет дальше, не известно. К сожалению, пока этого нет вовсе.
Я не хожу в церковь, но верю во вселенский разум, верю в своего ангела-хранителя, верю, что у каждого народа свой Бог. Обращаясь к молодежи, с высоты прожитых лет сегодня могу сказать: больше читайте, учитесь, цените время, цените каждый наступающий и прожитый день. Следуйте христианским заповедям, лучшего нет и не будет.
Записал Евгений Рычков.
Фото автора и из архива В.В. Симонова.
